Александр Афанасьев - Меч Господа нашего-1 [СИ]

— Сорок седьмой год какого века? — спросил Бьюсак. Как и у большинства американских военных — с образованностью у него было туго и с Робертом Гейтсом, имевшего степень магистра в области русской истории, ему в этом вопросе было не тягаться.

— Прошлого. Двадцатого, хотя он не такой уж и прошлый.

— Да, ничего не кончилось… — подтвердил и контр-адмирал.

— Как насчет Джелалабада? — спросил министр обороны — вертолеты смогут добраться туда и обратно без дозаправки? Мы не сможем дозаправить их в воздухе над Пакистаном.

— Нет, сэр. Топлива в обрез. Находиться над объектом они не могут, им придется совершить посадку у объекта. Затем их придется дозаправить на обратном пути, для чего нам нужно будет организовать точку дозаправки, наземную. Если что-то пойдет не так, группе ничего не останется, как прорываться к границе, даже уничтожив вертолеты.

— Это секретные вертолеты… — мрачно сказал один из участников совещания, по виду гражданский.

— Джентльмены, я чего-то не знаю? — спросил президент.

— Да, сэр… — сказал тот же самый гражданский — эта история тянется с давних времен, как тут правильно сказали — с прошлого века. В восьмидесятые мы разрабатывали проект МН-Х, проект перспективного вертолета-невидимки для специальных операций. Собственно говоря, его разрабатывали не только мы, был еще МакДонеллДуглас, но их машина была намного меньше размером. Мы знали о том, что русские в девяностые полностью сменят как вертолетный парк, так и системы ПВО. Благодаря некоторым данным, полученным от… ЦРУ, мы провели моделирование и выяснили, что новые системы ПВО, которые планирует принять на вооружение Советский союз делают невозможным прорыв к цели даже на высоте в десять футов над землей в режиме следования местности: наш MH-53 Pave Low был бы непременно сбит вместе со всеми его средствами радиоэлектронной борьбы и подавления и сорока беднягами на борту, которым не повезло. Надо было что-то делать и с русским вертолетом-охотником, который разрабатывали русские, на нем предполагалось разместить самолетный радар и ракеты воздух-воздух специально для борьбы с нашими вертолетами. Мы несколько лет ломали голову как нам сделать вертолет если и не невидимым абсолютно, то необнаруживаемым современными советскими системами ПВО хотя бы полкового уровня. Мы взяли несколько стандартных армейских ястребов и на несколько лет засели в продувочной трубе, отрабатывая комплект радионевидимости. Но когда мы построили три машины, годные для того, чтобы предъявить их на испытания — программу свернули, нам сказали «спасибо и до свидания». Мы просто отогнали эти вертолеты в дальний ангар и забыли о них на двадцать лет.

Президент кивнул, разрешая продолжать. Специалист — явно из фирмы Сикорского, но с военным опытом, наверняка отставной рейнджер или парашютист-спасатель, он знал, о чем говорит, и не без удовольствия вспоминал те времена. Для главы государства же это были словно хроники из другого мира. В те годы, когда этот человек сидел в аэродинамической трубе с макетом нового вертолета или отрабатывал проникновение в закрытую зону советского ПВО на полигоне на Аляске — президент только начинал свою карьеру. Он что-то помнил насчет того, как показывали каких-то людей на ночной, то ли улице, то ли площади, как показывали танки… но он не испытывал радости от крушения СССР, он просто не обратил на это внимания. Все его мысли были направлены на то, как оплатить кредит за новенький Крайслер и как к сорока годам стать не просто загнанной рабочей лошадью — а партнером в какой-нибудь солидной юридической или лоббистской фирме. Выросший в мире американского тотального превосходства — он просто не представлял себе, как может быть так, что на свете существовала еще одна сверхдержава. И как эта держава была столь сильна и опасна, что лучшие умы Америки несколько лет работали над тем, как если и не превзойти эту державу, то хотя бы оставаться с ней на равных. Ему просто в голову не приходило, что может быть и так.

— Так вот, сэр, когда к нам обратились в начале этого года с вопросом, нельзя ли каким-либо образом уменьшить радиолокационную заметность вертолета — мы сразу вспомнили про те прототипы. Они, конечно, были несколько… устаревшими, но они были сделаны на базе стандартного армейского вертолета, который состоит на вооружении и сейчас, и мы просто сменили двигатели и поставили полный модернизационный комплект. Получилось то, что мы продали за шестьдесят миллионов долларов штука и все были довольны.

— Беру свои слова насчет денег назад — сказал президент. Современный спасательный НН60 стоил пятнадцать миллионов долларов США.

— Эти пташки стоят своей цены, сэр — осклабился вертолетостроитель — не забывайте, что это эксклюзив, можно сказать, ручная работа. При серийном производстве, цена упадет вдвое, а если производить просто модернизационный комплект, то он и вовсе обойдется не дороже десятки…

— Джим, сейчас не время… — министр обороны Гейтс почувствовал опасность для кармана своего ведомства.

— Почему же, самое время — сказал президент — итак, у нас есть вертолеты, которые возможно, смогут преодолеть пакистанскую радарную систему, не будучи обнаруженными, так?

— Скорее всего, так, сэр. Мы проводили испытания только в ангаре. Но наши птички уже летали в Неваде и сейчас летают в Ираке, выполняют тренировочные полеты. Мы отправили следом за ними еще один вертолет и пару специалистов, во время полетов он летит следом и регистрирует параметры заметности вертолета в любом аспекте: визуальном, радиолокационном, тепловом. Мы проводим одновременно как военные тренировки, так и доработки наших птичек, сэр.

— Надеюсь, что доработки будут за ваш счет. Мне не улыбается платить за один товар дважды. Стив, что там с тренировками? Кто пойдет на дело?

— Спецотряд, сэр. Мы комплектуем его лучшими из лучших, люди прибывают до сих пор — потому что сейчас самые лучшие люди всегда заняты, пара человек даже вернулась с гражданки, чтобы принять участие в шоу.

Президент нахмурился.

— Надеюсь, эти парни помнят, как держать язык за зубами? Нам только не хватало, чтобы об операции рассказали по Си-Эн-Эн.

— О, не переживайте, сэр. Эти парни, как уже и было сказано — в Ираке, в лагере рядом с Багдадом. Мы выделили им закрытый сектор, пару ангаров, привезли туда команду военных полицейских, каждый из которых свирепей самой свирепой акулы. Все полеты производятся только по ночам, в обстановке секретности — они учатся действовать в полной темноте, раз за разом штурмуя все новые и новые здания, причем каждый раз они прилетают к цели на вертолете и убираются на нем же. Мы не торопимся, собираем лучших из лучших и проделываем все раз за разом.

— Они знают?

— Пока нет, сэр. Только в общих чертах.

— Хорошо… — подвел итог президент — потому что мы и сами ни черта не знаем. Я одобряю намерения ЦРУ по доразведке объекта перед ударом. И я обязываю министерство обороны, и лично вас, секретарь[27] Гейтс, продумать и предпринять все возможные меры к тому, чтобы при проведении операции наши люди не пострадали и смогли уйти оттуда, даже если мы вытянем пустышку. Это не рейд в один конец и я не хочу тратить жизнь даже одного нашего военнослужащего для того, чтобы достать подонка, который и так замуровал себя в гробу. Если у нас не получится — мы попробуем еще раз, а потом еще. Но если это будет что-то вроде… — президент замялся, подирая сравнения — что-то вроде спасения рядовой Линч[28], Конгресс и пресса сожрут нас живьем. Пакистан встанет на дыбы и второго шанса не будет ни у вас, ни у меня. Помните об этом, джентльмены. На этом — все.

Пакистан, Абботабад

Апрель 2011 года

Город Абботабад, расположенный на востоке страны недалеко от столицы — был хорошо известен как местный горный курорт и что-то вроде места, где богачи держат вторые дома, куда ездят на выходные. Это было красивое, горное место, покрытое самым настоящим лесом, не чахлой растительностью — а именно лесом. Здесь хорошо дышалось и было много военных, Аль-Каиды же не было совсем, здесь она была непопулярна. Единственная проблема — это место находится на самой границе с Индией, хуже того — со спорным штатом Джамму и Кашмир, и если начнутся боевые действия — то будут проблемы. Впрочем — проблемы будут в любом случае, потому что и Китай и Индия теперь являлись ядерными государствами и четвертая война между этими некогда двумя частями единой страны — будет такой, что проблемы будут везде. По всему земному шару.

Было раннее утро, середина весны — возможно, самое лучшее время года в Пакистане, потому что уже тепло, но изнуряющей жары нет, и воздух свежий и чистый. По дороге, ведущей от Исламабада в Абботабад — катила новенькая белая машина. Это был микроавтобус СсангЙонг южнокорейского производства, очень популярный в странах третьего мира за счет дешевизны и хороших корней — лицензионный Мерседес-Бенц 100. Вообще то он был медицинским — но мигалка пока была снята, а красные полосы заклеены специальной белой, под цвет кузова пленкой, чтобы не привлекать внимания…